Рецензия на книгу Харви Сакса «Шенберг: почему он важен».

Художественная литература

Джон Адамс делает рецензию на книгу «Шенберг: почему он важен», в которой Харви Сакс исследует художественную, академическую и духовную жизнь культурного гиганта 20-го века.

Портрет Шенберга работы Эгона Шиле, 1917 год. Джон Адамс пишет, что великий композитор осуществил «одно из самых шокирующих стилистических изменений в истории классической музыки». Фото: Via Art Resources, Нью-Йорк

Поддерживается

Джон Адамс

Когда вы покупаете на нашем сайте книгу с независимой рецензией, мы получаем партнерскую комиссию.

ШЕНБЕРГ: Почему он важен?от Харви Сакса

В 1955 году Генри Плезантс, критик популярной и классической музыки, выпустил раздражительную книгу «Агония современной музыки», которая начиналась с неумолимого вердикта о том, что «серьезная музыка — мертвое искусство». Тезис Плезанца заключался в том, что традиционные формы классической музыки — опера, оратория, оркестровая и камерная музыка, все конструкции ушедшей эпохи — больше не связаны с опытом нашей современной жизни. Композиторы оторвались от течений народного вкуса, а популярная музыка своей жизненностью и связью с духом времени свергла классику. В отсутствие массовой привлекательности, которой пользовались такие мастера прошлого, как Бетховен, Верди, Вагнер и Чайковский, современные композиторы отступили в мракобесие, обреченные на тщетный поиск новизны среди обломков традиции, которая, как переработанная почва, была истощена и заброшена. Классическую музыку все еще можно любить, но только с осознанием того, что она является пережитком прошлого и никоим образом не отражает наш современный опыт.

Хотя сигнал Плезантса о господстве популярной музыки был правильным, большая часть остальной части «Агонии современной музыки» была ошибочной, не в последнюю очередь ее способ придания ценности произведению искусства в зависимости от размера его аудитории. Книга вышла из печати, и это заслуженно, но ее название до сих пор остается неудобным мемом, выражающим коллективную тревогу по поводу направления, которое классическая музыка приняла за последние сто или более лет. И для значительной части публики ни один композитор не является более символом этого стойкого чувства отчуждения между композитором и слушателем, чем Арнольд Шенберг.

Эту ситуацию Харви Сакс надеется изменить в своей книге «Шенберг: почему он важен». Сакс на протяжении десятилетий писал в основном на традиционные темы классической музыки с такими названиями, как «Десять музыкальных шедевров», «Виртуоз», «Девятый: Бетховен и мир в 1824 году» и три книги о Тосканини. Он является блестящим примером старомодного и, к сожалению, исчезающего писателя, «понимающего музыку», хотя и прекрасно владеет исторической и политической предысторией. Для Сакса в 77 лет такая страстная защита Шенберга, автора одной из самых трудных и устрашающих музыкальных произведений, когда-либо написанных, может показаться удивительным, но вся жизнь Шёнберга — как композитора, художника, писателя, учителя, изгнанного еврея и глубоко влиятельный мыслитель — включает в себя одно из величайших повествований западной культуры 20-го века, и можно увидеть, насколько история борьбы этого художника за признание на фоне социальных бедствий его эпохи была так привлекательна для Сакса.

Шенберг достиг совершеннолетия во время расцвета венской культуры, лихорадочно-продуктивного периода общественной и художественной деятельности, который охватывал годы с 1890 года до начала Великой войны, время, которое мы связываем с такими именами, как Малер, Климт, Фрейд, Гофмансталь, Макс Рейнхардт, Стефан Цвейг и… Адольф Гитлер. Вена была общеизвестно антисемитским городом, и Шенберг, как и его сторонник Малер, выполнял необходимый баланс между своей любовью к ее музыкальному прошлому и преодолением стресса от унизительной дискриминации. Его интеллект был всеобъемлющим. На протяжении всей жизни он демонстрировал агрессивное отношение ко всем условностям, которые он сам не исследовал лично. Его творческий порыв был настолько зашкаливающим, что порой сочинения было недостаточно. В свои 30 лет он очень серьезно занялся живописью. Он написал пьесу, предлагающую «новую Палестину», создал свои собственные либретто, изучил переплетное дело, а в последние годы жизни в Калифорнии изучал теннис с той же аналитической точностью, которую он привнес в свою музыку. Как учитель — он утверждал, что к концу своей жизни обучил более 1000 учеников — он оказал влияние, которое продолжалось десятилетиями, даже после его смерти.